На Северном флоте проходили службу и продолжают её нести вятские парни. У каждого о ней остаются самые хорошие воспоминания. У кого-то - с небольшой грустинкой (жаль расставаться с сослуживцами), у других - с юмором, у иных - просто памятные записи о суровой школе мужества и настоящей морской закалке.

Вот лишь некоторые эпизоды из биографии кировчанина Евгения Александровича Рогачева, опубликованные на сайте издательства «Гангут». Он поведал о нелегкой морской вахте на подводной лодке (ПЛ) Северного флота, о своих друзьях, командирах.

На подлодке

Как свидетельствуют документы, меня призвали 9 мая 1973 года. Сначала находился в учебном отряде подводного плавания в в/ч 59075-Л (Северодвинск). Готовили полгода по специальности «электрик ПЛ». Службу проходил в Гаджиево, в в/ч 90042, на ПЛ К-249.

Дороги в то время с базы АПЛ Гаджиево не было, в Североморск и Мурманск ходили морем, катером. ПЛ внешне выглядела внушительно.

Ракетная палуба за рубкой сильно не выдавалась, выглядела непосредственным продолжением корпуса, ее начало походило на широкие, сильные плечи. Это свойство в целом придавало лодке солидность, скрытую силу. Весь объём ПЛ занимали оружие, машины, механизмы, приборы, расположенные очень рационально, разумно и даже гармонично. В первый раз, когда я оказался внутри корабля,  даже чуток оробел. Потом, когда освоился, всё стало родным, близким и понятным.

Стенгазета с улыбкой

Служба проходила интересно, но напряжённо, с полной отдачей своих сил - кораблю, экипажу, Родине. Флотская закалка позже пригодилась на «гражданке». Очень многое помнится о службе.

Например, как отдыхали на Щук-озере. У меня в то время был фотоаппарат «Зенит-Е» (мне его подарили сослуживцы), и я много фотографировал.

Кормили очень хорошо, особенно «в морях». К чаю давали мёд, шоколад, тарань, а в обед - даже сухое вино и красную икру, и очень часто ветчину. После похода я домой отправил 96 шоколадок, съели братья и даже не заметили, у нас семья большая…

Помню, как проходили противолодочные рубежи НАТО. Первый - Нордкап-Медвежий, второй - Фареро-Исландский, третий - Большой Атлантический.

На трёх склеенных листах ватмана в походе выпустили стенгазету. Получилась весьма удачной: комиксы о буднях моряков-подводников в походе. Была изображена ПЛ в разрезе, поотсечно и попалубно, и отображён весь экипаж - 143 моряка.

Вместе с Родиной

Бывали и неординарные случаи. В свободное от вахты время я с разрешения замполита на сеансе связи и определения места на перископной глубине был с командиром в боевой рубке.

Службы корабля обнаружили большую морскую мину времён Великой Отечественной войны. Командир принял решение осмотреть объект визуально, через перископ. Естественно, она вся заросла ракушками и морской травой, но её смертельные чёрные «рога» хорошо виднелись. Позже, в кают-компании, командир сказал: «Экипаж родился заново». Мы это все понимали. Мину расстреляли американцы с «Ориона», как сказал командир, а фотография командира у перископа сохранилась! Храню…

А вот другой случай. В океане встретили теплоход. Подобные встречи бывают запланированными. Снова сеанс связи и определение места, я напросился сфотографировать командира у перископа.

Командира сопровождал Саша Буров - штурманский электрик, однопризывник. Командир через перископ наблюдал теплоход. Смотрел на него и Саша. У них никаких эмоций это не вызвало. С позволения командира В.И. Дмитриева мне удалось тоже на мгновение посмотреть в перископ.

Для них-то это рядовое событие: один ухаживает за штатным оборудованием, другой пользуется им по долгу службы и в силу обстоятельств, а для меня оно осталось в памяти на всю жизнь.

Я увидел огромный, очень красивый, белый океанский пассажирский лайнер, который был весь в огнях, а на белой трубе - большой красный флаг, «серпастый-молоткастый». На какое-то мгновение мне показалось, что я даже услышал музыку!

Позже замполит с командиром рассказали, что теплоход шёл на Кубу с делегацией от нашей страны на молодёжный фестиваль...

В походах не чувствовали себя оторванными от Родины. О всех политических событиях в стране и мире знали: связь с Родиной была надёжной, регулярной.

Наш акустик

На вахте, при осмотре электрооборудования носовых отсеков можно было заглянуть в крошечную рубку акустика Миши Старовойтова. Он был опытным, чутким «слухачом», его ценили за опыт и часто брали в другие экипажи.

ПЛ в то время в Северодвинске, Горьком, Комсомольске, Ленинграде «пекли как пирожки», а грамотных технарей и офицеров на новые корабли ой как не хватало! Миша был как раз нужным технарём, грамотным и опытным специалистом.

Была ещё одна категория специалистов - мичманы, «золотой фонд флота». Это высокое звание они носили по праву, ну и службу несли на равных с офицерами, а мы в просторечии звали их «сундуками». Не знаю, почему, но, видимо, имелись на то причины…

Иногда слышали необычные звуки, как  удары деревянного молотка по деревяшке (звук, похожий на резкий «квак»). Нас они особо не напрягали, но «разгадать» их так и не смогли, даже Миша Старовойтов!

При выполнении задач приходилось видеть сильное свечение из-под воды, столбами, а то и похожими на плавно изогнутые слева направо девятилучевые вращающиеся и светящиеся крылья мельницы. Особо никто не удивлялся, но посмотреть на такое явление природы хотелось.

Часто смотрели на северное сияние - невероятно красивое явление! В вахтенный журнал всякую необъяснимую лирику писать не разрешалось, но я всё равно писал, когда нес вахту, - попадало… А ведь иногда такие явления случались в Мотовском заливе!

Дома!

С боевой службы из района патрулирования шли десять суток. Наконец-то всплыли. Нужно было вскрывать разъёмы для вахтенного сигнальщика, для телефонной связи с берегом, да и определиться поточнее по береговым световым сигналам и радиосигналам, лодку готовить к швартовке с пирсом.

Включили приточно-вытяжную вентиляцию. Воздух, невероятно чистый, морской, упругий, звонкий, холодный, свежий, ударил в легкие. От такого воздуха голова кругом пошла! Внутри-то воздух спёртый, сжатый, вонючий, напитанный телами моряков, маслами, механизмами, всем нутром корабля - хоть ломтями режь, хоть лопатой выгребай!

Скажу я вам: такое счастье - дышать чистым воздухом!

Звучала команда: «Вахтенному офицеру, вахтенному сигнальщику, радисту, вахтенному электрику подняться на мостик!» Из всех перечисленных последним поднимаюсь я с банкой «шила» - спирта (старшина команды электриков мичман В.С. Борзенко не пожалел для мытья разъёмов от циатима).

В надстройку боевой рубки разрешили выходить по пять человек - покурить. Я нечаянно пролил «шило» на разъёмы. Морозный, резкий, морской ветер руки обжигал и разносил приятный запах. По этому поводу шуток огрёб немерено…

В этот момент шли поздравительные телеграммы от командующих дивизией, флотилией, Северным флотом, из Москвы... По связи «Каштан» в надстройке слышно было, как моряки радовались благополучному, счастливому возвращению. Наконец-то установили устойчивую, надёжную связь с береговыми службами, определились с маяками, сами обозначились.

Незабываемая встреча

На пирсе нас уже встречали. Никаких поросят, цветов, оркестров не было - всё очень буднично, просто, без помпы. Дежурная вахта осталась на корабле, свободные мичманы и офицеры спешили на берег, к семьям...

Случалось, что моряк за срочную службу успевал сходить в «автономку» три раза с разными экипажами! Я как-то подсчитал, что за свои три года службы «в морях» служил больше времени, чем на берегу. Одним словом, «пахали» в море! И, честно говоря, не набраться было на всех поросят, цветов и оркестров...

А экипаж - опытный. Командир группы ракетчиков награждён боевым орденом Красной звезды за залповую стрельбу восемью ракетами с губы Оленьей, «секретчика» тоже наградили орденом Красной Звезды.

На торжественных построениях я видел у многих мичманов и офицеров на груди боевые награды, действительно заслуженные. Мы гордились своими старшими товарищами, мичманами и офицерами, наставниками по службе.

Нас же после похода отметили жетонами «За дальний поход», почему-то с подвеской «Океан», хотя эти грандиозные учения прошли ранее...

К печати подготовил А. ВЯТКИН.

Фото из личного архива Е. Рогачева.